Я устал от человеческой подлости и глупости (с)
читать дальшеНе знаю как вы, а я ненавижу, когда мокрые джинсы прилипают к ногам. Вообще я очень люблю гулять под дождем, но эта маленькая неприятность жутко меня раздражает. Кстати, если задуматься ведь человека всегда больше всего раздражают, бесят или приводят в ярость именно мелкие неприятности (ну, там пуговица оторвалась не вовремя или новая кассир в магазине по пол часа обслуживает клиентов на одной единственной кассе). Странно, почему-то грустные мысли приходят в такие, казалось бы, довольно глупые моменты. Вот я, например, сейчас сижу в каком-то задрипанном, извините за грубость, подвале в полутьме и пишу вот это все. Скажите не глупо? Честно говоря, меня до этого ни когда не тянуло к писательству, а тут вот на тебе! Руки аж чешутся. Кстати, я не представился. Меня зовут Глеб. Фамилию называть не буду, да она вам и не к чему. Даже не знаю с чего начать. Ладно, отмотаем время на дюжину с лишним часов назад. Итак, месяц июнь, солнечное утро, пять часов, все тихо мирно...
Я ровно без пятнадцати пять утра вышел из дома. Уже полтора месяца я бегаю каждое утро. Обожаю встречать рассветы в движении, когда в ушах стучит любимая музыка. Весь мир кажется в такие моменты величественным и неправдоподобно тихим. Из-за наушников я иногда могу расслышать пение птиц. Это утро начиналось, как и все предыдущие. Я отбегал свое и вернулся домой досыпать. Благо возможность есть – отпуск все же великая вещь и плевать, что он уже подходит к концу.
Последние месяцы я впал в глубокий пофигизм на почве депрессии. Из-за этого, собственно, начальник и отправил меня в отпуск. Как вы думаете, почему у молодого преуспевающего мужчины может быть депрессия? Конечно же, от меня ушла жена. Не поверите, я на неё нисколько не обижен. Мы с ней прожили вместе всего два года, а намучилась она со мной за все двадцать. Она прекрасная женщина, но мы с ней были слишком несовместимы и за одну ошибку мучались много времени. Вы, наверняка, подумали, что мы сошлись по-пьяни, но это совершенно не так. Я горячо любил свою жену, но вскоре все куда-то пропало. Мы разошлись мирно, но почему-то, когда я провожал её до машины из груди как будто вырвали все что можно было. Потом начался период, когда на все полностью наплевать. Сослуживцы меня не узнавали. Ну, в общем, вы понимаете, что это такое. Я лучше не буду вас загружать своими проблемами. Это было полгода назад.
Сегодняшняя пробежка почти ни чем не отличалась от всех остальных. Проснулся я как всегда под телевизор (я имею в виду, проснулся уже во второй раз). Потом немного послонялся по квартире и, наконец, добрался до гитары. Не удивляйтесь, я играю на ней еще с начальной школы. Мне говорили, что я хороший гитарист. Спасибо маме, что привила любовь к музыке. Помнится, когда мне было лет пятнадцать мы с сестрой (ей тогда было двенадцать) мечтали, что станем известной рок-группой и все такое. У неё был очень красивый голос – низкий, обволакивающий. Моя сестренка могла затронуть им самые потаенные струны твоей души, хотя и не могла соревноваться с любой ученицей оперного искусства. Потом школа закончилась, я уехал в другой город в институт. Там я уже почти не брал в руки инструмент. На четвертом курсе мне сообщили, что самолет, на котором летели мои родители и сестра, потерпел крушение где-то в районе Новосибирска. Чтобы избавиться от боли я избавился от всего, что мне могло напомнить о моих родных. Я даже слушать не хотел о гитарах, фортепьяно или песен под живую акустику. И все потому, что этим мы любили заниматься всей семьей. Я больше не мог смотреть на карандашные наброски и портреты акварелью – это было самым невинным увлечением моей сестры.
И вот пять лет спустя я снова занялся музыкой. Как ни странно пальцы почти не потеряли былой ловкости, рука привычно ходила по грифу. О том, что я давно не играл, мне сказали только мозоли на подушечках пальцев. Видимо зря я купил сразу электрогитару, надо было начать с акустической. Но мне уже было все равно – я с головой погрузился в игру, пытаясь вспомнить и подобрать мелодию, которую часто напевала моя сестра.
Я промучился около трех часов. Бросив это бесполезное в какой-то мере занятие, я пошел бродить по городу. Тихие узкие улочки, немногочисленные прохожие, спешащие по своим неотложным делам... лично для меня это наравне с музыкой всегда было самым быстрым способом побыть наедине с собой, разобраться в своих мыслях и чувствах, обрести внутреннюю гармонию, если получится...
Какое-то слишком жаркое выдалось лето. Я тяжело опустился на скамейку у фонтана. Мимо пробежали какие-то ребятишки. Странно, но я никогда не задумывался о том, хочу ли я оставлять после себя потомство. Ну, да и бог с ними, с детьми.
Я посидел еще немного, наслаждаясь ледяными брызгами воды, падающих мне на спину. Не зная куда податься и впадая в очередную меланхолию я не нашел ничего лучшего, чем вернуться домой и завалиться прямо на ковре посреди зала. Пролежал так я не известно сколько времени. По-моему я вообще отключился от всего на свете.
Пришел в себя я от внезапно пришедшего понимания, что я в квартире не один. Я еле смог приподнять ватную голову и увидел прямо перед собой две ступни. Разумеется не свои! Я поднимался взглядом все выше, и постепенно до меня доходило, что передо мной стоит молодая особа женского пола и сочувственно смотрит на меня. Затем она села и стала ждать. Я не двигался. Не знаю, сколько мы так сидели, не мигая уставясь, друг на друга.
- Глеб, ты, что забыл все правила приличия? Может хоть «привет» скажешь? - поинтересовалась неожиданная гостья, и у меня чуть сердце не остановилось от звука её голоса.
Я рывком сел и недоверчиво уставился на сидящую передо мной девушку. Я просто замер и поймал себя на том, что задержал дыхание. Я поверить не мог в происходящее. Передо мной сидела моя... родная сестра.
- Инга... – прошептал я и понял, что меня бьет крупная дрожь. Она уткнулась лбом мне в плечо и горько заплакала.
- Я так скучала, - полепетала она и залилась еще сильнее.
Я растерянно обнял её и погладил по волосам. Моё плохое настроение как рукой сняло. На сердце стало легко и спокойно, а в душе затеплилась надежда, что может быть родители тоже живы.
Четыре часа спустя мы сидели на кухне за бутылкой вина и вспоминали детство.
- ... а помнишь, как ты меня будил, кладя лед за шиворот? – смеясь, вспомнила она.
- Да-а, ты еще так дико верещала спросоня на весь дом! – кивнул я – Я помню, ты мне отомстила...
- ... ты имеешь в виду тот раз, когда я подсыпала тебе немного пургена в чай?! – хихикнула Инга, но внезапно погрустнела, - Глеб, сколько мне лет, а?
- Двадцать три, - после ошарашенного молчания и быстрых подсчетов ответил я.
- Господи, - прошептала она, пряча лицо в ладонях, - Пять лет!!!
Я не понимающе посмотрел на неё.
- Глеб, я прекрасно понимаю, почему у тебя было такое лицо, как будто ты встретил покойника, когда я вошла в комнату. Тебе, наверняка, сообщили, о том, что наш самолет потерпел крушение. Не надо делать такое лицо, мне надо высказаться, прошу, не перебивай. Так вот, мы с папой и мамой и еще несколько пассажиров спаслись, но я получила травму головы. Мы добрались до какого-то городка, до больницы. Потом появился вертолет и отвез нас в Питер. Не пойму, наверно, это злой рок, но почти у самой земли у машины сломались лопасти и мы снова разбились. Глеб, я пролежала в коме все это время, а мама с папой погибли. Они тоже пострадали в последней аварии и умерли в больнице. За это время я пережила четыре клинические смерти. Все это я узнала от врачей три дня назад, когда выписывалась. Потом я связалась Кариной, благо она все еще живет в Питере, взяла денег в долг и помчалась искать тебя.
Я минут двадцать сидел с подавленным видом, пытаясь осмыслить все, что только что услышал. Инга не мешала мне придаваться размышлениям и сидела тихо как мышка. Наконец я посмотрел на неё. Да, известие о смерти родителей потрясло меня, но это было тогда еще пять лет назад. Теперь я понял, что должен радоваться тому, что Инга жива.
- Извини, что нарушила твое уединение, - сказала, наконец, она, - просто я... понимаешь, мне больше не куда идти...
- Господи, ты что оправдываешься?! – поразился я, - Да что с тобой, в самом деле? Ты разве не понимаешь, как я счастлив, что ты здесь?! Я же все время думал, что ты погибла!
Она совсем по-детски улыбнулась и пристально посмотрела на меня.
- Что? – не понял я.
- Да вот думаю, дать тебе подзатыльник за такие разговоры или обойдешься?
- Ой, теть, не надо!!! – пропищал я и, прикрывая голову руками, убежал в спальню.
Она догнала меня и заехала по спине диванной подушкой. Но потом восторженно взвизгнула и отстала от меня. Я не понимающе оглянулся – Инга никогда просто так не прерывала свои действия. Причина оказалась незначительной, но, видимо, для моей сестры её стало достаточно. Она тем временем вынула из чехла мою гитару и с печальной нежностью прикоснулась к струнам. Осторожный аккорд произвел на меня такое же действие как выстрел на поражение на беглеца из Шоушенка. Инга несмело начала наигрывать песенку группы «фокстрот» - не плачь. Не удивляйтесь, вы вряд ли её знаете, а приводить слова я не буду. Суть остается в том, что я долгое время пытался подобрать именно эту песню. Жаль, конечно, что я сам до этого не дошел, но... а, ладно. По фигу.
Инга еще немного поглумилась над инструментом и протянула гитару мне.
- Сыграй, - попросила она.
И стал играть, а она запела. Все было так, как раньше. Я мыслями вернулся в пору беззаботной юности. К нам домой приходили наши друзья и друзья наших родителей, и мы устраивали концерт. Помнится, мы с сестрой пахали как заправские лошади – я все вечера сидел с гитарой в руках, а она все время оставалась ведущим голосом.
Неожиданно пришла мысль: «Интересно, что же еще подкинет мне под нос миледи Фортуна?». Но я тут же забыл про все, о чем думал – Инга со всего размаха швырнула в меня неизвестно откуда взявшуюся подушку. Мы еще немного побесились, а затем она попросила меня показать ей город.
Мы бродили по тем же улицам, где я сегодня был днем, но теперь мне казалась, что мне улыбается каждая дверь. Разговор медленно перетек из радостного щебетания в печальный ручеек. Я стал рассказывать как жил все это время. Рассказал ей о Полине (это моя бывшая жена). Инга странно косилась на меня, но ничего не говорила.
***
Я ровно без пятнадцати пять утра вышел из дома. Уже полтора месяца я бегаю каждое утро. Обожаю встречать рассветы в движении, когда в ушах стучит любимая музыка. Весь мир кажется в такие моменты величественным и неправдоподобно тихим. Из-за наушников я иногда могу расслышать пение птиц. Это утро начиналось, как и все предыдущие. Я отбегал свое и вернулся домой досыпать. Благо возможность есть – отпуск все же великая вещь и плевать, что он уже подходит к концу.
Последние месяцы я впал в глубокий пофигизм на почве депрессии. Из-за этого, собственно, начальник и отправил меня в отпуск. Как вы думаете, почему у молодого преуспевающего мужчины может быть депрессия? Конечно же, от меня ушла жена. Не поверите, я на неё нисколько не обижен. Мы с ней прожили вместе всего два года, а намучилась она со мной за все двадцать. Она прекрасная женщина, но мы с ней были слишком несовместимы и за одну ошибку мучались много времени. Вы, наверняка, подумали, что мы сошлись по-пьяни, но это совершенно не так. Я горячо любил свою жену, но вскоре все куда-то пропало. Мы разошлись мирно, но почему-то, когда я провожал её до машины из груди как будто вырвали все что можно было. Потом начался период, когда на все полностью наплевать. Сослуживцы меня не узнавали. Ну, в общем, вы понимаете, что это такое. Я лучше не буду вас загружать своими проблемами. Это было полгода назад.
Сегодняшняя пробежка почти ни чем не отличалась от всех остальных. Проснулся я как всегда под телевизор (я имею в виду, проснулся уже во второй раз). Потом немного послонялся по квартире и, наконец, добрался до гитары. Не удивляйтесь, я играю на ней еще с начальной школы. Мне говорили, что я хороший гитарист. Спасибо маме, что привила любовь к музыке. Помнится, когда мне было лет пятнадцать мы с сестрой (ей тогда было двенадцать) мечтали, что станем известной рок-группой и все такое. У неё был очень красивый голос – низкий, обволакивающий. Моя сестренка могла затронуть им самые потаенные струны твоей души, хотя и не могла соревноваться с любой ученицей оперного искусства. Потом школа закончилась, я уехал в другой город в институт. Там я уже почти не брал в руки инструмент. На четвертом курсе мне сообщили, что самолет, на котором летели мои родители и сестра, потерпел крушение где-то в районе Новосибирска. Чтобы избавиться от боли я избавился от всего, что мне могло напомнить о моих родных. Я даже слушать не хотел о гитарах, фортепьяно или песен под живую акустику. И все потому, что этим мы любили заниматься всей семьей. Я больше не мог смотреть на карандашные наброски и портреты акварелью – это было самым невинным увлечением моей сестры.
И вот пять лет спустя я снова занялся музыкой. Как ни странно пальцы почти не потеряли былой ловкости, рука привычно ходила по грифу. О том, что я давно не играл, мне сказали только мозоли на подушечках пальцев. Видимо зря я купил сразу электрогитару, надо было начать с акустической. Но мне уже было все равно – я с головой погрузился в игру, пытаясь вспомнить и подобрать мелодию, которую часто напевала моя сестра.
Я промучился около трех часов. Бросив это бесполезное в какой-то мере занятие, я пошел бродить по городу. Тихие узкие улочки, немногочисленные прохожие, спешащие по своим неотложным делам... лично для меня это наравне с музыкой всегда было самым быстрым способом побыть наедине с собой, разобраться в своих мыслях и чувствах, обрести внутреннюю гармонию, если получится...
Какое-то слишком жаркое выдалось лето. Я тяжело опустился на скамейку у фонтана. Мимо пробежали какие-то ребятишки. Странно, но я никогда не задумывался о том, хочу ли я оставлять после себя потомство. Ну, да и бог с ними, с детьми.
Я посидел еще немного, наслаждаясь ледяными брызгами воды, падающих мне на спину. Не зная куда податься и впадая в очередную меланхолию я не нашел ничего лучшего, чем вернуться домой и завалиться прямо на ковре посреди зала. Пролежал так я не известно сколько времени. По-моему я вообще отключился от всего на свете.
Пришел в себя я от внезапно пришедшего понимания, что я в квартире не один. Я еле смог приподнять ватную голову и увидел прямо перед собой две ступни. Разумеется не свои! Я поднимался взглядом все выше, и постепенно до меня доходило, что передо мной стоит молодая особа женского пола и сочувственно смотрит на меня. Затем она села и стала ждать. Я не двигался. Не знаю, сколько мы так сидели, не мигая уставясь, друг на друга.
- Глеб, ты, что забыл все правила приличия? Может хоть «привет» скажешь? - поинтересовалась неожиданная гостья, и у меня чуть сердце не остановилось от звука её голоса.
Я рывком сел и недоверчиво уставился на сидящую передо мной девушку. Я просто замер и поймал себя на том, что задержал дыхание. Я поверить не мог в происходящее. Передо мной сидела моя... родная сестра.
- Инга... – прошептал я и понял, что меня бьет крупная дрожь. Она уткнулась лбом мне в плечо и горько заплакала.
- Я так скучала, - полепетала она и залилась еще сильнее.
Я растерянно обнял её и погладил по волосам. Моё плохое настроение как рукой сняло. На сердце стало легко и спокойно, а в душе затеплилась надежда, что может быть родители тоже живы.
Четыре часа спустя мы сидели на кухне за бутылкой вина и вспоминали детство.
- ... а помнишь, как ты меня будил, кладя лед за шиворот? – смеясь, вспомнила она.
- Да-а, ты еще так дико верещала спросоня на весь дом! – кивнул я – Я помню, ты мне отомстила...
- ... ты имеешь в виду тот раз, когда я подсыпала тебе немного пургена в чай?! – хихикнула Инга, но внезапно погрустнела, - Глеб, сколько мне лет, а?
- Двадцать три, - после ошарашенного молчания и быстрых подсчетов ответил я.
- Господи, - прошептала она, пряча лицо в ладонях, - Пять лет!!!
Я не понимающе посмотрел на неё.
- Глеб, я прекрасно понимаю, почему у тебя было такое лицо, как будто ты встретил покойника, когда я вошла в комнату. Тебе, наверняка, сообщили, о том, что наш самолет потерпел крушение. Не надо делать такое лицо, мне надо высказаться, прошу, не перебивай. Так вот, мы с папой и мамой и еще несколько пассажиров спаслись, но я получила травму головы. Мы добрались до какого-то городка, до больницы. Потом появился вертолет и отвез нас в Питер. Не пойму, наверно, это злой рок, но почти у самой земли у машины сломались лопасти и мы снова разбились. Глеб, я пролежала в коме все это время, а мама с папой погибли. Они тоже пострадали в последней аварии и умерли в больнице. За это время я пережила четыре клинические смерти. Все это я узнала от врачей три дня назад, когда выписывалась. Потом я связалась Кариной, благо она все еще живет в Питере, взяла денег в долг и помчалась искать тебя.
Я минут двадцать сидел с подавленным видом, пытаясь осмыслить все, что только что услышал. Инга не мешала мне придаваться размышлениям и сидела тихо как мышка. Наконец я посмотрел на неё. Да, известие о смерти родителей потрясло меня, но это было тогда еще пять лет назад. Теперь я понял, что должен радоваться тому, что Инга жива.
- Извини, что нарушила твое уединение, - сказала, наконец, она, - просто я... понимаешь, мне больше не куда идти...
- Господи, ты что оправдываешься?! – поразился я, - Да что с тобой, в самом деле? Ты разве не понимаешь, как я счастлив, что ты здесь?! Я же все время думал, что ты погибла!
Она совсем по-детски улыбнулась и пристально посмотрела на меня.
- Что? – не понял я.
- Да вот думаю, дать тебе подзатыльник за такие разговоры или обойдешься?
- Ой, теть, не надо!!! – пропищал я и, прикрывая голову руками, убежал в спальню.
Она догнала меня и заехала по спине диванной подушкой. Но потом восторженно взвизгнула и отстала от меня. Я не понимающе оглянулся – Инга никогда просто так не прерывала свои действия. Причина оказалась незначительной, но, видимо, для моей сестры её стало достаточно. Она тем временем вынула из чехла мою гитару и с печальной нежностью прикоснулась к струнам. Осторожный аккорд произвел на меня такое же действие как выстрел на поражение на беглеца из Шоушенка. Инга несмело начала наигрывать песенку группы «фокстрот» - не плачь. Не удивляйтесь, вы вряд ли её знаете, а приводить слова я не буду. Суть остается в том, что я долгое время пытался подобрать именно эту песню. Жаль, конечно, что я сам до этого не дошел, но... а, ладно. По фигу.
Инга еще немного поглумилась над инструментом и протянула гитару мне.
- Сыграй, - попросила она.
И стал играть, а она запела. Все было так, как раньше. Я мыслями вернулся в пору беззаботной юности. К нам домой приходили наши друзья и друзья наших родителей, и мы устраивали концерт. Помнится, мы с сестрой пахали как заправские лошади – я все вечера сидел с гитарой в руках, а она все время оставалась ведущим голосом.
Неожиданно пришла мысль: «Интересно, что же еще подкинет мне под нос миледи Фортуна?». Но я тут же забыл про все, о чем думал – Инга со всего размаха швырнула в меня неизвестно откуда взявшуюся подушку. Мы еще немного побесились, а затем она попросила меня показать ей город.
Мы бродили по тем же улицам, где я сегодня был днем, но теперь мне казалась, что мне улыбается каждая дверь. Разговор медленно перетек из радостного щебетания в печальный ручеек. Я стал рассказывать как жил все это время. Рассказал ей о Полине (это моя бывшая жена). Инга странно косилась на меня, но ничего не говорила.
***
@темы: древнее
-
-
08.07.2009 в 09:12-
-
08.07.2009 в 12:13-
-
24.10.2009 в 18:45-
-
24.10.2009 в 23:38-
-
25.10.2009 в 12:27И спасибо - зарисовка очень понравилась.
-
-
25.10.2009 в 22:40